Философия берлина исайя и его рассказ про лис и ежей

  Иосиф Бродский о лице этого человека написал так:

«Лицо было замечательное, помесь, мне показалось, тетерева и спаниеля, с большими карими глазами, равно готовыми к бегству и к погоне.   Старость лица внушала спокойствие, поскольку сама окончательность его черт исключала всякое притворство.

Здесь, в чужих краях, куда я вдруг попал, его лицо первое показалось знакомым. Путешественник всегда цепляется за знакомые вещи, будь то телефон или статуя. В краях, откуда я прибыл, такое лицо принадлежало бы учителю, врачу, музыканту, часовщику, ученому – словом, тому, от кого смутно ждешь помощи.

Оно же было лицом потенциальной жертвы, и мне вдруг стало спокойно.»

                                «Исайя Бёрлин в 80 лет»

• Исайя Бёрлин из еврея, родившегося в Риге превратившийся в сэра Исайю, Оксфордского светилу, известного всему миру систематизатора и историка идей.
• Он изучил все до единой философской и политической идеи, каждой определил свое место в истории цивилизации, и выдвинул свою очень забавную идею.
• В седьмом веке до Рождества Христова жил в Афинах такой очень незаурядный поэт Антилох.
• Однажды Антилох изрёк:
• «Много знает лиса, а ёж знает одно – но важное»
• Archilochus: πόλλ’ οἶδ’ ἀλώπηξ, ἀλλ’ ἐχῖνος ἓν μέγα(“The fox knows many little things, but the hedgehog knows one big thing”).
• И слова эти сделались крылатой фразой. Через две тысячи лет их повторил Эразм Роттердамский в 1500 году:
•       «Multa novit vulpes, verum echinus unum magnum»
• И вот в двадцатом веке Исайя Берлин пишет своё знаменитое эссе «Ёж и Лисица» («The Hedgehog and the Fox»), в котором образно представил две принципиально разные стратегии достижения цели.
• Хитроумная Лисица чего только ни придумывает, чтобы атаковать ежа, и её изобретательности нет предела.

А Ёж защищается от её нападений одним единственным, но эффективным способом, сворачиваясь в клубок и выставляя колючки.

Немецкий теолог, философ и естествоиспытатель Альберт фон Больштедт, живший в 13 веке, которого современники наделили титулом «Великий», в своём трактате «De animalibus» (О животных), где он сравнивал человеческие достоинства и недостатки с особенностями животных, говорит о еже как символе остроумия!

Каждая выставленная иголка ежа есть аргумент, немедленно предъявляющийся нападающему. О чём бы ни зашла речь, ни один оппонент не мог уязвить «ежа», он был непобедим.

Всех выдающихся философов и писателей в мировой культуре Сэр Исайя поделил на ежей и лисиц.Интересно, сам сэр Исайя, выдающийся полемист, был лисой или ежом (взгляните на портрет)?После выхода в свет книжки «The Hedgehog and the Fox», увлечение этой игрой стало повальным. В неё играют до сих пор, особенно бизнесмены: кем быть выгодней, лисой или ежом?

“I never meant it very seriously. I meant it as a kind of enjoyable intellectual game, but it was taken seriously. Every classification throws light on something “, говорил сам Сэр Исайя.

Интересно, знал ли сэр Исайя, что хитрая лиса всё же может съесть нашего остроумного ежа, если поблизости есть вода. Она лапой толкает ежа к воде и сталкивает его туда. Еж вынужден развернуться, и вот тут-то ему и конец.

Великого систематизатора больше интересовала борьба идей, а не то, чем всё это может кончиться. Если бы лисы и ежи не вели бы свою игру, их можно было призвать к компромиссу, как любил это делать сэр Исайя.

«Ребята, давайте жить дружно!» – любимая тема непророка Исайи.

К компромиссу могут придти только равные по силе противники. Все призывы кота Леопольда, которого “достали” мыши, жить дружно, вызывают только прилив энтузиазма у весёлых проказников.

“Однако, – недоумевает сэр Исайя, – у человека же есть разум!”   Но сколько бы он ни пытался найти в мире идей одну, доказывающую, что человек действительно есть Homo Sapiens, это ему не удалось.

Все попытки построить Вавилонскую башню до небес и сделать себе имя обречены, как и прежде, чему мы все и являемся ныне свидетелями. И сэр Исайя, о котором очень умный Бродский сказал, что он и тетерев, и спаниель одновременно, не исключение.

Кстати, удивительно, как поэты умеют выразить суть дела в нескольких словах. Идея витает в воздухе. Интеллектуалы вынуждены преследовать самих себя. «Вся жизнь его прошла в бореньях с самим собой, с самим собой». (Борис Пастернак)

Марина Цветаева сказала однажды о Борисе Пастернаке:       «Он бедуин и его лошадь одновременно».

Есть ли выход из этой беготни по кругу?Конечно, есть!

1. Остановиться!
2. Но как остановишься, если за тобой бежит лиса?
3. Вот в чём вопрос!
4. Philosophers are adults who persist in asking childish questions.                 Isaiah Berlin
5. Good bye, my dear friends.
6. See you soon!

• Дорогие Друзья!
• Рекомендуем:“Двенадцать уроков Увлекательного Английского”
• Осваивайте Английский Методом Погружения!

1. – Учитесь понимать английский– Учитесь читать по-английски– Учитесь говорить по-английски
2. – Учитесь воспринимать на слух английскую речь

Прочтите подробнее:/at-english.ru/12less.htm

– Увлекательные тексты,– Живая речь– Погружение в атмосферу реального английского языка

“Ирина, спасибо огромное за Ваш, действительно, Увлекательный английский!Правда, я иду с опозданием,- сейчас только на третьем уроке, а вы прислали уже четвертую ссылку. Когда не удается позаниматься, чувствую, что скучаю по занятиям.Вы подарили мне новые впечатления. Чувствую как постепенно раскрывается для меня красота языка, и я проникаю во что-то ранее неведомое.Спасибо и за Ваши обращения к Пушкину, Бродскому. Мне всё очень интересно, и я с трудом отрываюсь от занятий и от прогулок по Вашим ссылкам.Хочется приобрести и другие из Ваших программ, от этого тоже сложно удержаться, – сначала хочу пройти двенадцать уроков.Всего Вам доброго, пусть вдохновение не иссякает Римма Ткач”

До встречи на страницах программы!

Источник: /at-english.ru/blog/the-fox-knows-many-little-things

Как лис ежа перехитрил — Бианки В.В

Жил в лесу Лис, хитрый-прехитрый. Захотел он как-то раз Ежа
поймать, да только тот при каждой опасности сворачивается в клубок иголками
наружу – не подступишься. Но Лис был очень смекалист и нашел способ, как Ежа
перехитрить, чтобы тот раскрылся.

Как лис ежа перехитрил читать

Жил
в лесу Лис. Хитрый-прехитрый – всех проведёт и обманет. Уж на что Ёж мастер
защищаться. На нём тулуп – куда как хорош, – Ежа и руками не возьмёшь. А Лис
схитрил и взял.

Вот идёт Ёж по лесу,
похрюкивает, ножками-коротышками по корешкам постукивает.

Лис на него.

Ёж брык! – и стал шариком.
Поди-ка, сунься к нему, – кругом колючки.

Лис обошёл его кругом,
вздохнул и говорит:

– Ну, раз ты теперь шарик,
надо тебя покатать.

И лапой – осторожно, одними
когтями, – покатил его по земле. Ёж – тук-тук-тук-фык! – сердится. А сделать
ничего не может: развернись только – разом Лис зубами схватит!

– Катись, катись, шарик, – Лис
говорит. И вкатил его на горку. Ёж – тук-тук-тук-фык-фык! – сердится, а сделать
ничего не

может.

– Катись, шарик, под горку, –
Лис говорит. И столкнул его вниз.

А внизу, под горкой, яма была.
А в яме-то – вода.

Ёж – тук-тук-тук, фык-фык-фык!
– да бух в яму!

• Тут уж хочешь не хочешь,
  пришлось ему развернуться и к берегу вплавь пуститься.
• А Лис уж тут как тут – и хвать
  его из-под низу за пузечко!
• Только Ежа и видели.

Пожалуйста, оцените произведение

Источник: /mishka-knizhka.ru/skazki-dlay-detey/russkie-skazochniki/skazki-bianki/kak-lis-ezha-perehitril-bianki-v-v/

Берлин и свобода

Свобода — одна из главных идей, наполняющих современную жизнь. Мы все хотим быть свободными, говорим мы. Но что это значит? В конце пятидесятых годов двадцатого века Исайя Берлин обнаружил противоречие в самом сердце человеческих желаний. Всегда ли свобода — гарантия лучшей жизни?

В каком-то смысле понятие свободы легко описать. Но затем становится ясно, что объяснить его очень трудно. В 1958 году Исайя Берлин разбил концепцию на две части. Берлин, юность которого пришлась на революцию в России, стал свидетелем того, как притеснения царского режима сменились репрессиями коммунистов — и все во имя свободы, так что эта тема всегда была одной из главных в его работе.

Свобода от тюрьмы — одна из самых глубинных потребностей человека, но есть и другие способы оставаться свободным

Позитивная и негативная

Берлин заметил, что существует две концепции свободы — позитивная и негативная. Негативная свобода — то, что первым приходит в голову. Берлин называл ее нашим «фундаментальным чувством» того, что такое свобода. «Негативная» свобода, по мнению Берлина, есть отсутствие ограничений, таких, например, как стены тюрьмы или нежелательное внимание другого человека.

Другими словами, это свобода от чего-то. Однако не отсутствие замков на двери делает нас свободными. Существует и другая концепция свободы. Позитивная свобода Берлина отличается от отрицания негативной.

Это свобода делать что-то, свобода выбирать свой путь проживания жизни, способность самому определять, кем мы являемся. Берлин верил, что позитивная свобода может быть свойством групп людей, даже целых стран.

Противодействующие силы

Но быть свободным сложно. Позитивная свобода может привести вас к желанию приобрести какие-то знания, например научиться играть в теннис, что предполагает, что вы должны посвятить ваше время тренировкам — и потерять негативную свободу.

Точно так же позитивное предпочтение того или иного кандидата в рамках избирательной кампании приводит к ограничению негативной свободы, так как мы должны поступать так, как он или она скажут.

Известность Исайе Берлину принесло его эссе 1953 года «Еж и Лиса». В этой работе Берлин обсуждал два типа мыслителей: к ежам он относил тех, у кого есть одна великая идея, при помощи которой они объясняют все мироздание. Лисы жонглируют целым набором концепций, пусть даже противоречивых, чтобы достигнуть той же цели.

Поделиться ссылкой

Источник: /SiteKid.ru/filosofiya/berlin_i_svoboda.html

Ёж и лиса

Сандерса трудно слушать два часа подряд, и я с ужасом представляю себе, каково терпеть это четыре года. При всем том та единственная мысль, которой подчинена вся кампания ежа-Сандерса, — чрезвычайно соблазнительна

Среди фрагментов греческого поэта Архилоха, как написал в знаменитом эссе Исайя Берлин, есть строка, которая гласит: «Лис знает много секретов, а ёж — один, но самый главный».

Разделяя этой метафорой русских классиков, Берлин называет Пушкина лисой, а Достоевского — ежом. Но ничто не мешает использовать эту аллегорию, где и как удобно.

Особенно когда она так удачно описывает двух кандидатов от Демократической партии.

В этой паре роль ежа играет Берни Сандерс. Я знаю, что нехорошо так говорить. Я боюсь, что обижу своих друзей и союзников. Я понимаю, что так нельзя отзываться о политике, защищающем обездоленных и обличающем власть имущих, но ничего не могу поделать. Сандерс производит на меня впечатление человека, которого евреи зовут «шлимазл».

На дебатах он размахивает руками, будто дирижирует оркестром, которого нет. Когда Сандерс тычет пальцем в оппонента, мне хочется развернуть его лицом к стенке. Хуже, что он говорит, точнее — кричит одно и то же. Сандерса трудно слушать два часа подряд, и я с ужасом представляю себе, каково терпеть это четыре года.

При всем том та единственная мысль, которой подчинена вся кампания ежа-Сандерса, — чрезвычайно соблазнительна.

— Почему, — говорит он, — все передовые страны мира живут лучше Америки, когда дело касается наиболее важного в нашей жизни: здоровья и образования? Почему Америка не может быть такой же, как Дания, чье население считается самым счастливым в Европе? Даже соседняя Канада научилась обеспечивать всем здравоохранение и общедоступное высшее образование.

В ответ можно сказать, что либеральная Дания далеко, и Канада парадоксальным образом ближе к ней, чем к индивидуалистической Америке. В этом — и только, разумеется, в этом смысле она — все еще колония Европы, где изобрели социализм, надели на него намордник рынка и научились не видеть в социальной справедливости угрозу тоталитаризма.

В Старом Свете государство — друг человека, как пожилая собака — глуповатая, глуховатая, суетливая, но верная. В Америке власть — необходимое зло. Чтобы это осознать, надо всегда держать в памяти историю. Урожденным американцам это необязательно — она у них в крови. Но нам, приезжим, без нее не обойтись. Иначе не понять, каким выглядит Вашингтон для местных.

Америка — плод революции, и больше всего она боялась стать тем, с чем боролась, — тиранией.

— Залог свободы, — решили отцы-основатели, — слабое правительство. Чем его меньше, тем легче дышится человеку на просторах девственной земли, где еще не успели произрасти политические корни.

Отсюда следует, что программа Сандерса безнадежна. Американцы не готовы позволить государству перераспределять их деньги, потому что просто не верят ему. Их можно понять.

В Америке государство берет себе тех, кто остался за бортом конкуренции в частной сфере.

Впрочем, кредо Сандерса трудно назвать программой. Сам он предпочитает говорить о революции, которая сама о себе позаботится.

— Всеобщая медицина и бесплатное высшее образование, — сказали Сандерсу журналисты, — обойдется стране в 38 триллионов долларов. Где вы собираетесь взять эту сумму?

— Ну это еще как считать, — ответил Сандерс. И я перестал слушать.

Будучи в политике ежом-однодумом, он не меняет тему и тактику, подкупая сторонников идеализмом, честной простотой и принципиальностью. Именно поэтому Сандерсу не удалось ничего добиться в Сенате.

Свернувшись там в колючий клубок, он отказывался от компромиссов, без которых революция может победить только насилием.

Такая перспектива не может соблазнить большинство американцев, особенно взрослых, и теперь задача Сандерса сводится не к борьбе за номинацию, а за то, чтобы как можно дальше оттащить Демократическую партию влево от центра.

Если Сандерс — ёж, то Хиллари, конечно, лиса, причем — Алиса. Она умна, хитра, всегда себе на уме, знает много и обо всем.

Помня, что говорит и к кому обращается, Хиллари ловко манипулирует сторонниками, играя наверняка. Как раз это ей и мешает, ибо все видят, что она играет. Обнажение приема работает только в театре Брехта.

Билл Клинтон, в отличие от скучной и добропорядочной Хиллари, производил впечатление неотразимого прохиндея. До сих пор, когда в преддверии очередных выборов запись с его обращением звучит по телефону, я узнаю в его хрипловатом голосе беспроигрышную интонацию одного из персонажей Сэлинджера, который «честным и искренним, как у президента Линкольна» голосом уговаривал девушку снять лифчик.

Еще Клинтон мне напоминает роли актера Брандауэра. Лучше всего ему удавались обаятельные злодеи. Один из них в фильме с Джеймсом Бондом сумел оттянуть на себя все симпатии зрителя. Довлатов говорил, что в литературе лучше всего получаются неудавшиеся отрицательные герои вроде Дмитрия Карамазова.

Пороки Клинтона тоже не смогли с ним справиться, но в качестве психопатологической компенсации перешли, как заразная болезнь, к его невинной жене. Чудится мне, что многие избиратели подсознательно перенесли на Хиллари ответственность за грехи Билла. Такое бывает, когда в глазах обалдевшего общественного мнения жертва измены оказывается ее виновницей: «Довела!» Сейчас все это в прошлом.

Клинтоны переросли вопросы супружеской верности, и Хиллари приняла на себя иную женскую роль.

Какую?

Тут я должен поделиться персональной классификацией президентов как близких родственников. В сущности, так оно и есть. С кем еще мы обречены жить четыре, а то и восемь лет, ежедневно сталкиваясь лицом к лицу на экране или в газете? Знакомясь уже сорок лет с президентами, я каждому отвожу место в той большой и далеко не дружной семье, что называется американской политикой.

Источник: /novayagazeta.ru/arts/73061.html

Вы лиса или ёж? Вот что древняя поговорка может рассказать о вашем лидерском стиле

• Древнегреческий поэт Архилох является автором следующих слов: «Лиса знает много секретов, а ёж – один, но самый главный».
• В своём эссе 1953 года философ Исайя Берлин утверждает, что мыслителей и лидеров можно разделить на те же две животных категории: те, кто видят детали во всём, чем занимаются, как лиса, и те, кто хорошо разбираются в чём-то одном, как ёж.
• В своей книге «On Grand Strategy» профессор Йеля Джон Льюис Гаддис утверждает, что эта поговорка может обучить нас многому о становлении великими лидерами на основании того, как мы воспринимаем глобальные цели.

Чему может обучить нас о лидерстве поговорка о еже и лисице, написанная 2600 лет тому назад?

Древнегреческий поэт Архилох написал теперь уже утерянную притчу со следующей моралью: «Лиса знает много секретов, а ёж – один, но самый главный».

Основный смысл этих слов таков: некоторые люди видят детали во всём, чем занимаются, как лисица, в то время как другие хорошо разбираются в чём-то одном, как ёж. Эта анималистическая поговорка легла в основу урока книги «On Grand Strategy», руководства для людей, желающих стать лидерами, основанного на семинарах профессора Йеля Джона Льюиса Гаддиса.

Разделение может проистекать из того, как каждое из этих животных реагирует на своё окружение. Известные мыслители указывали на то, что, когда лиса становится жертвой охоты, она способна найти массу умных путей избежать хищников; в то время как ёж, становясь целью для охоты, просто сворачивается в колючий мячик и лежит смирно на земле.

По словам Берлина, ежи «сводят всё к единому центральному видению… единственному, универсальному организационному принципу, в рамках которого все их действия и слова обретают значимость».

Лисы, с другой стороны, «преследуют многие цели, зачастую несвязанные и даже противоречащие друг другу… не связанные ни с моралью, ни с принципами эстетики».

По словам Гаддиса и Берлина, Данте был ярким примером ежа, а Шекспир и Джойс были лисами.

Гаддис также подчёркивает, что лидерский стиль Авраама Линкольна воплотил в себе лучшее от обоих животных.

Он подмечает, что Линкольн сфокусировал свои силы на сбережении принципов Декларации Независимости, но часто делал это по-лисьи: «Какую более достойною причины для похвалы мог преследовать ёж? Однако, помимо борьбы с рабством, Линкольн должен быть продвинуть Тринадцатую Поправку через капризную Палату Представителей, и именно здесь проявились его лисьи черты».

По словам Гаддиса, единственной целью Линкольна было сохранить Союз, но ему приходилось полагаться на взяточничество, лесть и «откровенную ложь», чтобы достичь этой цели. Он знал, что будущее Америки зависит как от глобальной картины, так и от мелких деталей.

«Большинство директоров ограничены прошлым опытом при изучении возможностей для инвестирования в своей собственной сфере – все они ежи.

Баффет же, наоборот, использовал свой опыт при оценке инвестиций в широкий круг ценных бумаг и целых индустрий, он был классическим лисом и пользовался преимуществом выбора из гораздо большего числа вариантов, включая покупку частных компаний и публично торгуемых акций».

В то же время Карл Рейхардт, бывший генеральный директор Wells Fargo, был назван «совершенным ежом». По словам писателя Джима Коллинза, «Пока его коллеги в Bank of America впали в панику в ответ на прекращение регулирования, нанимая специалистов, которые использовали изощрённые модели и трудоёмкие группы встреч, Рейхардт смог сузить весь вопрос до его основной простоты».

Коллин цитирует руководителя: «Это не какая-то космическая наука. То, что мы делали, было очень простым и мы сохранили всю эту простоту. Это было так прямолинейно и очевидно, что говорить об этом вслух было почти нелепо. Среднестатистический бизнесмен, пришедший из высококонкурентной индустрии без регулирования моментально бы смог сюда влиться».

Фраза стала популярной с 50-ых годов и даже вдохновила сайт для статистического анализа FiveThirtyEight на создание своего символа, красной лисы. Как утверждает Гаддис, Берлин достиг успеха не только в поиске забавного метода сравнения личностей, но и смог добиться «интеллектуальной незабываемости» за счёт превращения своих «идей в животных».

businessinsider.com, перевод: Артемий Кайдаш

Источник: /hr-portal.ru/story/vy-lisa-ili-yozh-vot-chto-drevnyaya-pogovorka-mozhet-rasskazat-o-vashem-liderskom-stile

πόλλ’ οἶδ’ ἀλώπηξ, ἀλλ’ ἐχῖνος ἓν μέγα

bezverxa

Много лет назад, философ Исайя Берлин написал популярное эссе «Ёж и лиса».

Берлин цитирует малоизвестного древнегреческого поэта Архилоха (Архилох, фр. 201). Переводчик говорит так: «Много знает лиса, ёж же одно — но важное»,  иначе «лисица знает много истин, а еж знает одну, но великую истину».

Что такое еж и лисица в понимании Исайи Берлина? Лисица — прагматична, она ищет выгоду, ищет добычу, и поэтому она ориентирована на внешний мир. Лисица наблюдает, смотрит, выбирает, охотится, то есть, лисица вся в этом мире, она реагирует на то, что в этом мире происходит. Экстраверт?.

Да, экстраверт, если можно так сказать. Еж  колючками весь, мир ему враждебен, и  он живет в каком-то своем внутреннем мире. Какой настоящий мир- он не знает. И у него какая-то своя идея есть, как этот мир устроен. И все, что он видит, он видит сквозь призму этой своей основной идеи.

То есть, человек имеет идею, как нам надо жить. И говорит, что всякие другие попытки устроиться обречены на провал. Еж не ищет какого-то консенсуса, какого-то компромисса. А лисица, напротив, мастер компромисса.

Интресно то, что данное выражение (фрагмент 201 Архиолоха) получило большое распространение, особенно в Англии, после выхода данного эссе. Первоначально, оно задумывалось Берном как труд об историческом скептицизме Л.Н. Толстого. Он сравнивает Толстого и Достоевского.

Именно поэтому,  определены два типа мыслителей: первые всю свою деятельность подчиняют одной идее (еж), вторые меняют пристрастия, пророческому служению предпочитают широкий синтез (лиса). К первым относится Ф. Достоевский, ко вторым — А. Пушкин.

Особенность Толстого в том, что, рожденный лисицей, он пытался прожить жизнь ежа.

Но, вернусь к Берлину и его эссе. Кстати, оно включено в его книгу «История свободы. Россия» (скачать можно здесь

Вот что он пишет:

по природе Толстой был лис, но искренне считал себя ежом; что его дар и его творческие достижения одно, а его убеждения и, соответственно, его толкование собственных творческих достижений — совсем другое; и что именно поэтому его идеалы вынудили и его самого, и тех, кого покорил свойственный ему дар убеждения, снова и снова ложно толковать то, что он или другие делали или должны были делать. Он не скрывал своей позиции, и всякий его читатель может лично в том убедиться: его взглядами на этот предмет буквально пропитаны все его высказывания от первого лица — дневники, собранные и записанные obiter dicta3, автобиографические эссе и повести, социальные и религиозные трактаты, критические статьи, частные и открытые письма. Но нигде конфликт между тем, что он из себя представлял, и тем, что о себе думал, не виден настолько отчетливо, как в его взглядах на историю, которым он посвятил многие из самых блестящих и самых парадоксальных страниц

В стране, в которой читатели, особенно молодые, до сего дня обращаются к писателям за моральным наставлением, он отказывался проповедовать. Он осознавал, какую цену ему придется заплатить за такую молчаливость.

Он знал, что российский читатель хочет, чтобы ему сказали, во что верить и как жить, ожидает, что ему представят ясно разграниченное добро и зло, четко различимых героев и злодеев.

Если автор не дает этого, писал Тургенев, читатель неудовлетворен и обвиняет писателя, поскольку необходимость составлять собственное мнение, искать собственный путь кажется ему трудной задачей и раздражает его.

Действительно, Толстой и вправду никогда не оставляет вас в сомнении, к кому он благоволит, а кого осуждает; Достоевский не скрывает, что он считает путем спасения.У Достоевского мысли как вихрь, у Толстого мысли-размеренная спиральная лестница, где все однозначно…Толстой старается убедить собеседника, поэтому складывается мнение что он все познал..

.Достоевский не старается навязать, он дает свободу для размышленияНе так давно я прочла книгу Игоря Волгина «Последний год Достоевского» (собраны материалы архивов и дневники Федора Михайловича, приведена сравнительная характеристика Толстого vs Достоевского) интересная книга…сравниваются два титана литературы.

«Толстой старается объяснить, обсудить характеры действующих в его романах персонажей, твердо установить их взаимные связи, как можно точнее зафиксировать все их притяжения и отталкивания. Толстой не терпит двусмысленностей, недоговоренностей, намеков, умолчаний: его усилия направлены к тому, чтобы уничтожить неопределенность…

Источник: /bezverxa.livejournal.com/52002.html

Читать

Исайя Берлин

История свободы. Россия

• © Isaiah Berlin, 1952, 1953, 1955,
• © President and Fellows of Harward
• © The Isaiah Berlin Trust, 1997, 2000

© А. Эткинд. Предисл., 2014

© Переводчики, 2014

© ООО «Новое литературное обозрение». Оформление, 2014

Предисловие

Исайя Берлин (1909–1997) – один из немногих современных мыслителей, кто оказался прав. Его классические работы по политической теории и интеллектуальной истории объясняют XIX век и предсказывают XXI.

Эта книга – второй том его неполного собрания сочинений в русском переводе.

Первый том включал работы по политической философии, во втором собраны работы Берлина, посвященные русской интеллектуальной истории.

Как знает читатель первого тома, центральной идеей Берлина было «негативное» определение свободы как границы, окружающей индивида и гарантирующей его от любого вмешательства: старый британский идеал «мой дом – моя крепость», поднятый на уровень политической философии.

Это не мешало ему ценить общение и сообщество, человеческую зависимость и национальную культуру. Олицетворяя общение культур, он любил следить за их отдельностью и своеобразием.

Англичанин, русофил и сионист, Берлин очищал идею национальной культуры от злокачественных новообразований, которые она приобрела в XX веке. Сопротивление материала тем более интересовало его, что сам он воплощал его гибкость и чувствительность.

Вико и Гердер, славянофилы и народники были его любимыми героями. В своем «переоткрытии» национализма как политической силы работа Берлина параллельна работе другого британского философа-эмигранта, Эрнеста Геллнера.

Исайя Берлин родился в Риге, а в Питере провел самые страшные годы, с 1916-го по 1920-й. Его взрослая жизнь прошла в сердце англосаксонской цивилизации и увенчалась славой по обе стороны океана, созданием нового колледжа в Окфорде, президентством в Британской академии наук.

Но самые необычные его решения часто бывали связаны с его российским происхождением. Летом 1940 г. Берлин прервал карьеру окфордского философа ради дипломатической миссии в Москву.

Его пригласил туда Гай Берджес, начинающий политик с богемной репутацией; позднее, когда он бежал в СССР, стало ясно, на кого он работал. К счастью Берлина, в тот раз миссия была отозвана, не доехав до Москвы.

12 ноября 1945 он приехал в Ленинград, где не был четверть века. Россия была для него миром идей и текстов, и первым делом он разыскал книжный магазин. Оттуда он пришел к Ахматовой. Ночь, проведенная в разговорах, для обоих стала важнейшим из впечатлений.

«Поэма без героя» называет Берлина «гостем из будущего», а ее величавый, затравленный автор всерьез считала ту встречу началом холодной войны. Оба позднейшие занятия Берлина – политическая теория и интеллектуальная история – несут отпечатки той встречи.

Опыт духовного выживания в экстремальных условиях, не пережитый благодаря случаю, был примерен на себя темной ноябрьской ночью под ахматовское чтение Байрона. Практика внутренней эмиграции преобразилась в концепцию негативной свободы.

Сострадание и возмущение выразились в безусловном, столь поучительном сегодня уважении к мыслящим людям русского прошлого.

В следующий раз он приедет в Питер перед смертью. В нем не было тоскливых чувств русского эмигранта, и его интерес к России не нуждался в посещениях. Не было в нем и авантюрного, извращенного влечения к левым идеям, характерного для британских интеллектуалов его поколения.

Дипломатическая служба Берлина пришлась на годы мировой войны и на месяцы, предшествовавшие холодной войне. Его отвращение к советскому режиму вошло в центральные понятия его философии так же, как в его исторические работы.

Не русские пейзажи с березками и горничными, но русские интеллигенты с их крайними идеями, роковыми надеждами и смертельными успехами были подлинным предметом его страстей. Его ближайшие коллеги верили, что делом философа является анализ языка вне личностей и политики.

Берлин рассказывал о Герцене и Толстом, о национализме и утопии, о свободе человека и непредсказуемости истории. Читая лекцию в Белом Доме, он говорил о том, что русские тоже верили в свободу и что их страсть к идеям не имела себе равных в истории.

Любопытно сравнить занятия Берлина с интересами другого эмигранта, который достиг сходного успеха в англосаксонском мире – Владимира Набокова. Встречаясь в Гарварде, они наверняка оценили свои различия. Один был мастером вымысла, другой – мастером не-фикций; один писал и почти не говорил, другой говорил и почти не писал.

Но оба считали либерализм символом веры, и оба занимались русским народничеством. Выбранные ими герои и созданные образы столь же различны, сколь сходным был общий интерес: Набоков высмеял Чернышевского, Берлин возвеличил Герцена, и оба автора, возможно, превысили меру справедливости.

Такова логика пост-революционной мысли: альтернативы надо искать не в плодах, а в корнях. Народничество было магистральной линией русской традиции, самой своеобразной ее стороной, глубинной причиной революции.

Отказаться от народнической идеи значило заняться пересмотром всего русского наследства, прямиком возвращаясь к Пушкину и по дороге заглядывая разве что к Чехову.

Из предшественников все это осознавал один Бердяев; из современников такое понимание зрело у Ахматовой и в последних работах Пастернака, а среди ученых только у Лидии Гинзбург. Сегодняшний читатель воспринимает середину русского XIX века через Дар Набокова. Работы Берлина, более сочувствующие своим героям, готовят следующий уровень понимания[2].

Эссе Берлина лишены нервности или полемичности, но это спокойствие обманчиво: он постоянно шел против течения. Ему мешали и он мешал; его успех – либерала среди социалистов, историка среди философов, русофила среди холодной войны – был неожидан и непредсказуем.

Он умел говорить о фигурах непонятых, как Вико и Сорель, он причислял сюда и Герцена; забытых – как Гаман и Мозес Гесс, сегодня к ним можно причислить и Писарева; и о самых почитаемых, как Кант или Толстой.

Но его работы принадлежат к самым цитируемым источникам новой политической теории. В совсем другой области – не любящей споры славистике – его работы по народничеству задают непревзойденный образец исторического понимания.

В отношении множества русских авторов, которыми занимался Берлин, у него не было ни сентиментальности, ни высокомерного всепрощения, характерных для западных исследователей его поколения. Плюралист в сфере ценностей, он был чужд безоценочному релятивизму в сфере идей. Он судил Самарина или Пастернака той же высокой мерой, с какой подходил к Макиавелли или к Остину.

В статье о рождении русской интеллигенции Берлин конструирует фигуру столь необычную, что его можно заподозрить в непережитом романтизме.

«Интеллектуальный освободитель» не решает проблемы, но меняет их контекст и смысл и, не забывая традиций и реальностей, открывает новые пространства для знания и действия. Для русских середины XIX века таким освободителем, считал Берлин, была германская метафизика.

Для русских начала XXI века, прошедших старые и новые искусы, освобождающую роль сыграет англосаксонский либерализм с его ясностью языка, свежестью взгляда и бесконечным интересом к индивиду.

Источник: /litmir.me/br/?b=244289&p=1

Лиса и еж: читать сказку для детей, текст онлайн на РуСтих

Дружили когда-то лиса и еж. Вместе гуляли, вместе еду добывали, вместе и бедовали — всяко бывало. Вот однажды идут они и беседуют по-приятельски. Лиса начала хвастаться, какая она умная и ловкая, хитростей у нее в запасе. — целый воз и маленькая тележка! Ну надо же, до чего врать горазда!

— Так много? — удивился еж. — Неужто правда?

— &mdравда, правда, я не зря говорю.

Дошли они до волковни при дороге — так у нас называли в давние времена ловушки для волков, большие глубокие ямы вроде колодца, а на дне приманка — мясо, падаль всяческая. Прыгнет туда волк или лиса, наедятся, а выбраться уж не сумеют. Хозяин волковни изловит их, шкуру сдерет, продаст и денежки получит.

Да, пришли они к волчьей яме, скувырнулись в нее и на еду набросились. Когда до отвала наелись, лиса опять за, свое — про целый воз и маленькую- тележку хитростей балаболит. Еж слушал-слушал и вставил:

— А я только одну-единственную хитрость знаю, такой я глупый. Слушай, лиса, как мы теперь выбираться будем, а? Может, твой воз и тележка помогут?

— Что ж, попробуем? — отвечает лиса.

Скок-поскок и — вниз кувырком! Никак не вылезти, хоть тресни!

— Тогда еж притворился больным.

— Слушай, сестрица, у меня так бурдюк разболелся, сил нет! (Бурдюком звери живот называют, да и люди в шутку так говорят.) Знаешь, где болит, вот тут, где самый пупочек:. Ты уж, пожалуйста, помни его носом, подави хорошенько, авось пройдет!

Либо уткнулась мордой ему в живот, а он взял да свернулся клубочком, иголки-то и впились ей в морду! Она давай трясти головой, как крутанет — швырк! — еж-то и вылетел из ямы наверх.

— Видишь, лиса, — говорит еж, — я на одной только хитрости выехал, давай выезжай и ты на своем возу иль на тележке.

— Братец еж, помоги ты мне, уж пожалуйста!

— Ладно, так и быть, вытащу тебя, вывезу на своей одной хитрости, не посмотрю, что ты и сама на выдумки хитра, моглa бы мозгами пораскинуть. Пользуйся моей добротой! Так вот, слушай меня.

Притворись дохлой, замри, будто ты совсем-совсем дохлая. Сейчас должен прийти волчатник. Он к тебе спустится по лесенке, ты не дыши, лапки вытяни, дохлая — и все! Он тебя за хвост — и вышвырнет наверх.

Вот когда вышвырнет, ты давай деру, не жди, когда он вылезет, и не вздумай растабарывать с ним!

Так все и вышло, как “глупый” еж говорил: пришел волчатник, спускается в яму, вышвыривает лису за хвост. Она задала лататы. Когда он вылез из ямы, лисы и след простыл.

— В другой раз буду умнее, — говорит он. -Когда окажется тут мертвая лиса, я сперва застрелю ее, выпущу один заряд, погляжу, если не встанет, значит, и вправду мертва. А эта была, видать, жива, удрала, негодяйка!

Так и остался волчатник ни с чем.

Силен ежик! И сам выбрался из ямы, и лису вывез без воза и без тележки.

Источник: /skazki.rustih.ru/lisa-i-ezh/