Статистика репрессий: учет количества жертв политического террора

Лев Сосновский

Как манипуляция статистикой используется в политических целях

14 августа 2017

Сталинисты в прямом смысле пытались стереть людей из истории. Дэвид Кинг «Пропавшие комиссары» (pdf, 27 Мб)

Преданная революция

Лев Троцкий о перерождении рабочего государства

Традиция нашей организации уходит корнями к борьбе Льва Троцкого и Левой оппозиции против бюрократизации рабочего государства и сталинизма в СССР. Нас трудно заподозрить в симпатиях к сталинским репрессиям.

За распространение листовки с идеями Левой оппозиции в период чисток расстреливали.

Виктор Земсков, один из наиболее добросовестных исследователей темы политических репрессий в СССР, однажды метко заметил:

Виктор ЗемсковЯ не верю в существование так называемой „чистой науки“, и ученые (особенно те, кто занимался проблемой репрессий в СССР), находясь в определенных общественных условиях, не могут не выполнять социальный заказ, требующийся в данный момент обществу (хотя сами исследователи, возможно, не всегда ясно это осознают)… В период „холодной войны“ в западной историографии, занимающейся изучением репрессивной политики в СССР, сложилась целая система шаблонов, штампов и стереотипов, выходить за рамки которых считалось неприличным. Если, к примеру, общее число жертв репрессий в СССР было принято определять величинами от 40 млн и выше, численность заключенных ГУЛАГа в конце 30-х годов — от 8 млн и выше, количество репрессированных в 1937–1938  годах. — от 7 млн и выше и т.д., то называть меньшие цифры было фактически равносильно совершению неприличного поступка.

Традиция жонглирования инфернальными числами продолжается и по сей день. Достаточно взглянуть на публикации либеральных СМИ, посвященные 80-летию начала Большого террора. Например, вот материал «Медузы» «Стыдные вопросы про 1937 год».

Разберем для примера утверждение историка Бондаренко, на которого ссылается издание:

Сергей БондаренкоЗа активный период Большого террора — с августа 1937-го по ноябрь 1938 года (когда был снят Ежов) — по политическим обвинениям были арестованы более 1 миллиона 700 тысяч человек. Из них более 700 тысяч были расстреляны. И это нижняя статистическая планка — в тот же период люди по-прежнему высылались и депортировались „в административном порядке“ (не менее 200 тысяч человек), сотни тысяч были осуждены как „социально-вредные элементы“. Множество формально уголовных статей того времени (например, наказания за опоздание или „прогул“ работы) также могут трактоваться как политические по своей направленности. Все это позволяет добавить к статистике довоенного террора еще как минимум несколько сотен тысяч жертв.

При этом документально подтвержденные цифры репрессий даже не за «активный период Большого террора», а за оба года (1937-1938) существенно отличаются от этих данных в меньшую сторону:

Годы Всего осуждено Высшая мера Лагеря, колонии и тюрьмы Ссылка и высылка Прочие меры

1937	790 665	353 074	429 311	1 366	6 914
1938	554 258	328 618	205 509	16 842	3 289

Это страшные цифры. Но совершенно незачем их еще увеличивать. Расстреляно было не «более 700 тысяч», а менее 700 тысяч человек. Речь идёт о разнице в десятки тысяч человек.

Точно также отличаются и данные о количестве всех арестованных за 1937-38 годы: 1,575 млн человек, из них «за контрреволюционные преступления» — 1,372 млн, а количество осужденных по этим статьям за два года составило 1,345 млн. При этом Земсков, как действительно серьезный и добросовестный ученый, делает существенную оговорку:

Виктор ЗемсковСледует иметь в виду, что понятия „арестованные“ и „осужденные“ не являются тождественными. В общую численность осужденных не входят те арестованные, которые в ходе предварительного следствия, т. е. осуждения, умерли, бежали или были освобождены. Сюда же не входят арестованные, которые тем или иным судебным или внесудебным органом признавались невиновными (имеется в виду, что дело дошло до осуждения, но приговор был оправдательным).

Приведенные выше числа говорят о том что, разница между числом арестованных и осужденных — то есть то самое суммарное количество умерших под следствием, бежавших и оправданных, составляет около 27 тысяч человек.

Из этого однозначно следует, что никаких 1,7 млн арестованных по политическим мотивам не было и быть не могло, поскольку по всем мотивам — и политическим, и уголовным — за два года (а не за «активный период Большого террора») было арестовано чуть более полутора миллионов человек.

Так же как и не было никаких дополнительно «депортированных в административном порядке» «более 200 тысяч человек», поскольку к ссылке и высылке, что в судебном, что в административном порядке было осуждено за 1937-38 годы 18,2 тысяч человек.

И это число вполне соотносится с данными о деятельности внесудебного Особого совещания НКВД, согласно которым за весь период его существования с 1934 по 1953 год к ссылке и высылке было осуждено 67,5 тыс. человек.

А всего с 1921 по 1953 год всеми судебными и квазисудебными органами — судами, «тройками», ОСО и так далее было осуждено к ссылке и высылке 765,1 тысяч человек.

Разумеется, административно депортированные — переселенные народы и так называемая «кулацкая ссылка» (по терминологии того времени — «спецпоселенцы» и «спецпереселенцы») существовали, и в количестве гораздо большем, чем 200 тысяч человек. По состоянию на январь 1937 года их насчитывалось 916 тысяч, на январь 1938 — 877 тысяч.

И это, конечно, тоже жертвы сталинской бюрократии, но только часть из них имеют отношение к Большому террору, а рабочие, осужденные за прогулы и опоздания на работу — и вовсе не имеют никакого, поскольку уголовная ответственность за эти проступки была введена только в июне 1940 года — без малого два года спустя после окончания Большого террора. При этом осужденные по этим статьям в подавляющем большинстве случаев не попадали в ГУЛАГ, а наказывались исправительными работами по месту работы с удержанием части заработка — до 25%. И это не говоря уже о том, что сотни тысяч осужденных как «социально-вредные элементы» уже посчитаны в составе 1,3 млн осужденных и совершенно незачем считать их дважды.

При этом, по данным переписей 1937 и 1939 годов общее количество заключенных во всех учреждениях ГУЛАГа (тюрьмах, лагерях и спецпоселениях) составляло соответственно 1,8 и 2,6 млн человек, из которых за «контрреволюционные преступления» было осуждено 12,8 и 18,6%.

Смертность же в лагерях, включая и расстрелянных, не превышала 5%, а в основном колебалась на уровне 3-5%. Что и говорить, это огромные числа, но в общей массе населения их доля составляла около 1%.

Поэтому метод, использованный «Медузой» и ее экспертом, нельзя назвать иначе, как «манипуляция статистикой». Знаменитая фраза «полстраны сидело, полстраны охраняло», представляет собой не более, чем миф. Сталинский режим был достаточно реакционным, подлым и кровавым и без того, чтобы приписывать ему лишние жертвы.

Смысл Большого террора

Конечно, сегодня, когда обработаны статистические данные и опубликованы серьезные научные исследования, оперировать фантастическими данными о количестве репрессированных, взятыми у Солженицына или Антонова-Овсеенко-младшего, может лишь совсем уж наивный человек. Но социальный заказ, система шаблонов, штампов и стереотипов в правых и «демократических» СМИ продолжает существовать.

В ход идет старый добрый метод, который историк и социолог Вадим Роговин еще в 90-е годы называл «Сталин — продолжатель дела Ленина со знаком минус».

Пытаясь представить себя единственной силой, оппозиционной нынешнему режиму, да к тому же единственной демократической силой, либералы, пользуясь случаем, не упускают возможности лишний раз пнуть ненавистный им «коммунистический» режим и заявить, что сталинский режим с неизбежностью вытекал из самого факта Октябрьской революции. При этом как правило, старательно сваливаются в одну кучу Красный террор, жертвы голода 1932-33 годов и сталинские чистки.

На последний аргумент также еще в 90-е годы отвечал все тот же Виктор Земсков, весьма критично, кстати, настроенный по отношению к Советской власти:

Виктор ЗемсковМы не можем согласиться и с включением в число жертв репрессий суммарных людских потерь во время гражданской войны. Нет оснований утверждать, что Советское правительство специально развязало гражданскую войну именно с целью истребления собственного народа. Напротив, факты говорят о том, что политические силы, пришедшие к власти в октябре 1917 года, старались избежать любой войны — как с Германией или странами Антанты, так и внутри страны. Крупномасштабная гражданская война началась через 2–3 месяца после заключения Брестского мира с серии белогвардейских мятежей.

Красный террор конца 1918 года, в отличие от сталинских чисток, был страшной и отчаянной мерой советского правительства, предпринятой в обстановке Гражданской войны, когда Советская власть чудом и героическими усилиями наиболее сознательных крестьян и рабочих держалась в нескольких центральных российских губерниях, фронты проходили по Дону и Волге, а значительная часть страны была оккупирована войсками как минимум восьми иностранных держав, на содержании у которых находились многочисленные армии белых генералов и адмиралов. Про белый террор которых либеральные историки предпочитают умалчивать, изображая кровавых диктаторов Колчака и Деникина едва ли не образцами демократии.

Их мораль и наша

Лев Троцкий о насилии в революции

При этом уже в 1921 году — в обстановке продолжавшихся на излете Гражданской войны, крестьянских выступлений и мятежей — число осужденных за контрреволюционные преступления составило 35 тысяч человек, из которых 9,7 тысяч — к высшей мере.

В следующем году это число падает до 6 и 1,9 тысяч соответственно.

При этом до 1927 года число осужденных не превышает 20 тысяч, а число приговоренных к высшей мере — 2,5 тысяч, причем в их состав включаются и наиболее опасные уголовные преступники.

Московский процесс — процесс над Октябрем

Левая Оппозиция о Московских процессах

Конечно, под каток сталинских репрессий попадали самые разные люди и разные слои населения. Но в целом сталинский террор проводился по принципу «один удар направо, два удара налево».

Как бы ни пытались представить дело либералы, Большой террор логически вырос из политических процессов конца двадцатых — середины тридцатых годов, отмеченных яростной борьбой сталинской клики с оппозициями прежде всего в самой большевистской партии.

Глубинную подоплеку террора составляли катастрофические последствия коллективизации и громадные хозяйственные диспропорции, созданные ускоренной индустриализацией, которая проводилась за счет жесточайшего нажима на рабочий класс.

Политические процессы против старых специалистов имели место в конце двадцатых — начале тридцатых годов, когда сталинский режим пытался свалить на них провальные результаты начального этапа индустриализации — «шахтинское дело», «процесс Промпартии», Трудовой крестьянской партии, Союзного бюро меньшевиков и т.д. Но все эти процессы далеко не имели размаха Большого террора, хотя и позволили ГПУ-НКВД отточить методы фальсификации процессов и выбивания нужных показаний.

Говоря, что

Сергей БондаренкоИз 1,7 миллиона политически репрессированных лишь около 100 тысяч так или иначе имели отношение к большевистской партии — это были или комсомольцы, или рядовые партийцы, или (их было немного) партийные начальники.

эксперт «Медузы» очень сильно лукавит. Про число 1,7 млн уже говорилось выше. Но и со 100 тысячами «имевших отношение к большевистской партии» все обстоит не так просто. Само число, скорее всего, взято из справки ЦК КПСС 1991 года, в которой указано количество репрессированных в 1937-38 годах коммунистов: 116 885. Однако, тот же Вадим Роговин ставил эти данные под сомнение:

Вадим РоговинВо-первых, значительная часть репрессированных в те годы была исключена из партии перед арестом… Во-вторых, среди репрессированных были сотни тысяч людей, исключенных из партии во время предыдущих партийных чисток. На февральско-мартовском пленуме ЦК 1937 года Сталин сообщил, что в стране насчитывается 1,5 млн исключенных из партии с 1922 года. При этом в некоторых регионах и на многих предприятиях число исключенных превышало число членов партии.

В-третьих, добавим от себя, в справке ЦК говорилось именно о членах партии, комсомольцев же либеральный историк запихнул в это число опять-таки манипуляции ради.

Сталинская клика отлично понимала, что главная опасность ей грозит не справа, а слева — со стороны возмущенных его политикой бывших и действующих членов партии. Именно они в основном оказывались на скамье подсудимых в 34-38 годах, а уже от них тянулись ниточки все дальше и дальше в толщу трудящихся.

В период чисток хотя и пострадали, но все же пережили их необходимые режиму или безвредные для него интеллигенты или ученые. В 1937 году был реабилитирован и восстановлен в Академии наук историк Тарле, а за год до этого — разгромлена научная школа старого марксиста Покровского.

Спокойно пережил террор «патриотичный» Сергеев-Ценский, проклинавший «жидовствующих эренбургов», и сгинули Артем Веселый, Пильняк и Бабель. В период террора сделали себе карьеру аппаратчики без политического прошлого, правившие страной после Сталина.

Именно они в конечном итоге привели страну к капиталистической реставрации, людские потери от которой — от повышенной смертности, развала медицины, войн, этнических чисток и так далее — без всякого террора переплюнули 1937-й год.

Рабочие против ГПУ, бюрократии и сталинизма

Малоизвестная история борьбы советских рабочих и левой оппозиции

В процентном отношении только одна категория была почти полностью уничтожена в период чисток — те, кого Особые совещания обозначали буквами КРТД: «контрреволюционная троцкистская деятельность», участники партийных оппозиций, в особенности Левой оппозиции.

В раздроблении, атомизации, запугивании рабочего класса и ликвидации потенциальных лидеров его сопротивления и расчистке места для привилегированных аппаратчиков, спокойно пользующихся выгодами своего положения за счет трудящихся и состоял социальный смысл чисток.

Говоря словами Троцкого,

Лев ТроцкийСталинизм вырос из большевизма не логически, а диалектически: не в порядке революционного утверждения, а в порядке термидорианского отрицания… Нынешняя „чистка“ проводит между большевизмом и сталинизмом не просто кровавую черту, а целую реку крови. Истребление всего старого поколения большевиков, значительной части среднего поколения, участвовавшего в гражданской войне, и той части молодежи, которая серьезнее восприняла большевистские традиции, показывает не только политическую, но прямо-таки физическую несовместимость сталинизма и большевизма. Как же можно не видеть этого?. Сталинизм и большевизм. Бюллетень оппозиции N 58-59. 28 августа 1937 г.

Мы строим политическую левую организацию. Развиваем сайт, который ты сейчас читаешь, выпускаем периодические материалы, брошюры, книги, печатаем наклейки и листовки по актуальным вопросам.

Если ты понимаешь социалистические идеи, поддержи. Каждый рубль пойдет на организованную борьбу.

Источник: /socialist.news/read/article/stalinist-repression-true/

Леонид Лопатников: Цифры «Большого террора» — ПОЛИТ.РУ

Антисталинисты хотят переубедить сталинистов, сталинисты же хотят антисталинистов (по примеру своего кумира) — перестрелять.

Остальное — детали: Сталин репрессировал миллионы неповинных людей или наказал лишь потенциальных врагов, уничтожив некую «пятую колонну»; Сталин – убийца, расстрелявший миллионы или «только» (как выразился однажды Зюганов) 670 тысяч человек, Сталин – тот, кто привел мир к великой Победе над гитлеровской чумой, или Сталин – тот, кто помогал Германии подготовиться к реваншу и Гитлеру — прийти к власти. Наконец, Сталин – создатель великого Советского Союза или же конструктор нежизнеспособной системы, которая неизбежно должна была рано или поздно рухнуть… Короче: Сталин – «имя России» или ее проклятие.

Сталинисты сами расходятся во мнениях, говоря о подобных деталях: был ли Сталин верным ленинцем и революционером или же уничтожал ленинцев и революционеров за то, что они разрушили великую Россию, строил ли Сталин социализм в СССР или, наоборот, был готов вернуть рыночное хозяйство,  да только подготовка к войне помешала этому благому намерению, готовил ли он мировую революцию или как истинный патриот лишь хотел использовать ее для расширения Российской империи…

Вокруг всех этих «деталей» продолжаются нескончаемые дискуссии. Они затрагивают всех.

У этих споров долгая история, развернулись они в полную силу, по-видимому, после выхода в свет книги британского исследователя Р.Конквеста «Большой террор». Хотелось бы вернуться к этой сложной проблеме, касающейся трагической судьбы миллионов людей – не только самих жертв, но и их потомков.

1.    О точности цифр

Вот что по этому поводу пишет В.Земсков, исследования которого широко известны, и многими, особенно сталинистами, принимаются за истину в последней инстанции. Мало того: они служат главным оружием в полемике с теми, кто борется против попыток реабилитации Сталина и сталинизма:

«Цель настоящей статьи — показать подлинную статистику заключенных ГУЛАГа, значительная часть которой уже приводилась в статьях А.Н.Дугина, В.Ф.Некрасова, а также в нашей публикации в еженедельнике «Аргументы и факты».

Несмотря на наличие этих публикаций, в которых называется соответствующее истине и документально подтвержденное число заключенных ГУЛАГа (курсив мой – Л.Л.

), советская и зарубежная общественность в массе своей по-прежнему находится под влиянием надуманных и не соответствующих исторической правде статистических выкладок, содержащихся как в трудах зарубежных авторов (Р.Конквест, С.Коэн и др.), так и в публикациях ряда советских исследователей (Р.А.Медведев, В.А.Чаликова и др.).

Причем в работах всех этих авторов расхождение с подлинной статистикой никогда не идет в сторону преуменьшения, а исключительно только в сторону многократного преувеличения. Создается впечатление, что они соревнуются между собой в том, чтобы поразить читателей цифрами, так сказать, поастрономичней»… По мнению автора, например, вслед за Р.Конквестом и С.Коэном В.А.

Чаликова примерно в пять раз преувеличивает подлинную численность заключенных ГУЛАГа. Причем «свою лепту в запутывание вопроса о статистике заключенных ГУЛАГа внес и Н.С.Хрущев, который, видимо, с целью помасштабнее представить собственную роль освободителя жертв сталинских репрессий, написал в своих мемуарах: «… Когда Сталин умер, в лагерях находилось до 10 млн. человек».

В действительности же 1 января 1953 г. в ГУЛАГе содержалось 2 468 524 заключенных: 1 727 970 — в лагерях и 740 554 — в колониях (см. табл. 1)» (Земсков В. ГУЛАГ (историко-социологический аспект) // Социологические исследования. 1991. № 6 С.10-27; 1991. № 7. С. 3-16).

Таково, если хотите, кредо В.Земскова. Что в нем правда, что искажение правды?

Что касается преувеличения численности жертв «так называемых репрессий», то прежде всего надо учесть два обстоятельства.

В условиях, когда никакой официальной информации не было, все было покрыто плотной завесой секретности, каждый был волен приводить любые цифры — соответственно своим прикидкам, косвенным свидетельствам и другим не всегда надежным, это правда, источникам. Проверить было все равно невозможно.

Не знаю точно, как это ему удавалось,  но, скорее всего, окно его камеры выходило в тюремный двор, где формировались колонны зэков. У него получилось, что через «пересылку» прошли чуть ли не десять процентов жителей области. И, естественно, он экстраполировал эту цифру на страну. Получилось, как я понимаю, около 17 млн. узников. Можно ли его обвинять в злонамеренной лжи?

Другие исходили из демографических закономерностей, прогнозировали, насколько могло бы увеличиться население страны в нормальных условиях, без репрессий, и насколько оно увеличилось на самом деле. На самом деле? Но перепись населения была Сталиным отменена, поскольку его не удовлетворили ее результаты, а статистики, проводившие ее, были либо расстреляны, либо направлены в ГУЛАГ…

Наконец, третьи по обрывочным данным, опрашивая бывших узников, выясняли «географию» ГУЛАГа – какие где располагались лагеря, спецпоселения и тюрьмы, сколько в них примерно было «посадочных мест», как сменялось их население (все это было, повторю еще раз, строгими государственными секретами!) … Примерно таким методом, как известно, работал А. Солженицин.

Откуда же было брать в таких условиях надежную информацию?. Думаю, этим и объясняется прежде всего колоссальный разброс в (публиковавшихся на протяжении многих десятилетий) данных о количестве жертв Большого террора, а вовсе не злонамеренным, как полагает Земсков, «враньем» антисталинистов.

Сейчас условия изменились. Появились работы того же В.Земкова, который в 1989 перестроечном году был допущен к архивам ГУЛАГа (почему только один историк, и именно В.Земсков, был допущен к этим архивам – неизвестно. Но известно, что впоследствии они были снова «закрыты»).  Данные В.Земскова широко публиковались.

Утверждается, что они проверялись и независимыми зарубежными историками, некоторые из них выступали соавторами статей В.Земскова в иностранных журналах. По работам Земскова преподают соответствующие разделы советской истории в ряде университетов США и других стран.

«Мы вынуждены, — признавал недавно Конквест — пользоваться данными Земскова», — правда, назвав их «неполными». Надо понимать, вынуждены за неимением лучшего.

Между тем, далеко не все специалисты, как в России, так и за рубежом, согласны с В.Земсковым. Он зачастую подвергается критике – иногда очень убедительной, иногда, может быть, и бездоказательной, но надо учесть, что пока он единственный был допущен к некоторым секретным материалам ГУЛАГа.

) – значит, их никто в глаза не видел![1] (к настоящему моменту опубликовано множество документов о репрессиях, позволяющих оценивать их масштабы, хотя проблема продолжения практики незаконного засекречивания материалов о репрессиях сохраняется — «Полит.ру»)

Однако ясно, что теперь, когда есть эта полуофициальная информация (одни ей верят, другие — нет, и это тоже их право) — цифры несколько сблизились.

Надо только вспомнить еще одно обстоятельство, которое часто вводит в заблуждение, когда идет речь о разбросе данных о числе жертв сталинских репрессий. Спрашивается: какие категории населения надо считать жертвами? Один скажет, что жертвы — это только расстрелянные по приговорам судов.

В пресловутой «Концепции курса истории России 1900-1945 гг.» (той самой, из которой пошла формула о выдающемся менеджере)так и говорится, цитирую дословно: « следует четко определить, кого мы имеем в виду, говоря о репрессированных.

Думается, было бы правильно, если бы здесь появилась формула, в которую будут включены лишь осужденные к смертной казни и расстрелянные лица».

Тогда в расчет не войдут ни замученные в пыточных, ни убитые «при попытке к бегству», ни умершие от голода, ни, тем более, «благополучно» отсидевшие свои сроки  — в общем, число жертв составит менее миллиона. Это чудовищно много, но, как выразился один сталинист, «не впечатляет»…

Другой возьмет статистику В.Земскова и скажет, что жертв репрессий, то есть людей, непосредственно учтенных в ведомостях ГУЛАГа, около четырех миллионов (другое дело, что некоторые авторы считают эту его цифру существенно заниженной).

Третий прибавит «спецпереселенцев» – раскулаченных и сосланных крестьян, а также целые репрессированные народы, массу людей, депортированных из Северного Кавказа, Крыма, Прибалтики и Западной Украины, с Дальнего Востока и так далее — и получит, по-видимому, миллионов 12-15, а может быть, и больше.

А пятый, подойдя к вопросу как демограф, попытается подсчитать влияние репрессий на численность народонаселения (учесть количество неродившихся детей в результате уничтожения несостоявшихся родителей, разлучения мужей с женами и так далее, и тому подобное).

Тогда цифры будут , как выразился Земсков по несколько иному поводу, еще «поастрономичнее»: не знаю, может быть, пятьдесят, может быть и все сто миллионов!

Утверждают, что сейчас все это не имеет значения. Имеется точная статистика Земскова, вот о ней и надо говорить.

Земсковым рассматривается сумма приговоров судов и всех остальных видов осуждения: «Всего за этот период было осуждено Коллегией ОГПУ, «тройками» НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777380 человек, в том числе к высшей мере наказания — 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2 369 220, в ссылку и высылку — 765 180 человек.» Земсков выдал процитированные обобщающие цифры, подтвердив их подробными таблицами.

Вопрос закрыт? Нет, не закрыт.

Есть интересный документ, составленный задолго до обнародования результатов исследований Земскова.

Это Справка, подписанная Генеральным прокурором СССР Р.Руденко, министром внутренних дел СССР С.Кругловым и министром юстиции СССР К.Горшениным, в которой называлось число осужденных за контрреволюционные преступления за период с 1921 г. по 1 февраля 1954 г. Вот ее текст:

• Докладная записка
• 1 февраля 1954 г
• Секретарю ЦК КПСС
• товарищу ХРУЩЕВУ Н.С

Источник: /polit.ru/article/2009/10/13/bterror/

Реальные цифры репрессий

— Существуют ли точные цифры жертв сталинских репрессий? — Термин «репрессии» можно толковать по-разному.

Я ограничиваюсь «политическими репрессиями», то есть теми гражданами, которым была инкриминирована статья 58 УК (контрреволюционная деятельность и другие тяжкие преступления против государства) и которые были приговорены к расстрелу или другим мерам наказания. С 1921 по 1953 год таких было около 4 млн. человек.

Из них около 800 000 были приговорены к расстрелу. Кроме того, мы предполагаем, что около 600 000 умерли в тюрьме, так что общее число жертв достигает 1,4 млн. человек.

— Входят ли в число этих 4 млн., из которых 1,4 погибли, «кулаки», депортированные народы и т.д.?

— «Кулаки» подразделяются на 3 категории. В одну из них входят арестованные и осужденные как политические преступники. Да, они учтены в нашей статистике. Другую группу составляют арестованные и высланные на север, а третью — те, кто просто был изгнан из деревни и стал работать на заводе. Последние две группы — самые многочисленные — нами не учитывались, так что среди этих 4 млн. «кулаков» немного.

— Почему их не включили? Разве высылка на север и депортация не являются репрессиями?

— Да, но они не были осуждены. Их только депортировали, и у них конфисковали имущество. Есть повод поспорить…

— То есть, если нет официального приговора, то нет и репрессий?

— Это единственный способ провести различие между политически репрессированными и теми, кто испытал страдания в целом. Мы считаем, что с 1918 года, когда началась экспроприация землевладельцев, капиталистов и духовенства, репрессированными являются те, кто был арестован ВЧК, хотя, даже если они не были арестованы, они потеряли всю свою собственность. К «кулакам» бы подходим с таким же критерием: репрессированные — это арестованные, в то время как депортированные просто стали жертвами социально-экономических преобразований — жестоких и основанных на уравниловке. Это может быть применимо к большинству населения СССР, поскольку в той или иной степени оно испытало страдания: голод, плохие условия жизни и т.д.

— Да, это так, однако репрессированными следует считать и других жертв террора, смертность среди которых зачастую была очень высокой. Например, наиболее убедительные исследования показывают, что 1,1-1,2 млн. членов семей «кулаков» были разрушены в процессе коллективизации, а сколько человек из этих 5,5-6 млн. умерли?

— Цифра еще не установлена. В библиографии приводятся абсурдные цифры — от 6 до 10 млн. погибших; среди них от 3 до 7 млн. на Украине. Однако благодаря демографической статистике мы знаем, что в 1932 году на Украине родилось 780 000 человек, а умерло — 668 000, в то время как в 1933 году родились 359 000, а умерли — 1,3 млн. В эти цифры включена естественная смертность, однако ясно, что главной причиной смерти в эти годы стал голод.

— Украинские националисты считают это национальным геноцидом против украинцев; вы с этим согласны?

— Нет, поскольку в таком же положении были жители Северного Кавказа, Поволжья и Казахстана, где тоже царил голод. Нужно было выполнить план, конфисковав часть урожая, однако из-за засухи пришлось конфисковать весь урожай. Государство совершило преступление против всех крестьян, независимо от их национальности.

— 14 народностей СССР были депортированы полностью, а 48 — частично. Только среди кавказских этнических групп было депортировано 650 000 человек: это было осуществлено в ходе трех военных операций, в которых приняли участие 100 000 военнослужащих, не считая 19 000 сотрудников НКВД. Что вы скажете о смертности в этот период?

— В ходе самой операции по депортации она была не очень велика. К примеру, если говорить о крымских татарах, в каждом железнодорожном составе погибали 2-3 человека, главным образом старики. Всего погибли 191 человек. Однако после прибытия в Узбекистан умерли десятки тысяч людей. В первые года после переселения смертность в несколько раз превышала рождаемость. Что касается чеченцев, то точные цифры неизвестны, однако по дороге тоже погибли немногие, а на новом месте — да.

— Почему был избран такой временной период: 1921-1953? Разве после 1953 года репрессий больше не было?

— В период с 1937 по 1953 год в ходе репрессий погибло много людей. В самых жестокий период — 1937-38 годы — были осуждены более 1,3 млн. человек, из которых почти 700 000 были расстреляны. В 1951 году было осуждено почти 55 000 человек, в 1952 — 29 000…Обратимся к 1958 году, когда Сталина уже не было: число осужденных было меньше, чем в 2000 году; среди них были приговорены к расстрелу 69 человек. То есть размах репрессий уменьшился в 20 раз по сравнению с началом 50-х годов, и в сотни раз по сравнению с 30-ми годами. Начиная с Хрущева, цифры репрессированных уже были незначительными.

• — Что вы можете сказать о числе репрессированных и погибших в СССР, которые назывались во времена холодной войны?
• — Какова была реакция на цифры, названные вами?
• — А на Западе?

— Речь шла о дискредитации противника. Западные советологи утверждали, что жертвами репрессий, коллективизации, голода и т.д. стали 50-60 млн. человек. В 1976 году Солженицын заявил, что в период с 1917 по 1959 год в СССР умерли 110 млн. человек. Трудно комментировать эту глупость. На самом деле темпы прироста населения составляли более 1%, что превышало показатели Англии или Франции. В 1926 году в СССР было 147 млн. жителей, в 1937 году — 162 млн., а в 1939 году 0 170,5 млн. Эти цифры заслуживают доверия, и они не согласуются с убийством десятков миллионов граждан. — Известный писатель Лев Разгон вступил со мной в полемику. Он утверждал, что в 1939 году в лагерях находилось более 9 млн. заключенных, в то время как архивы называют другую цифру: 2 млн. Им двигали эмоции, но он имел доступ на телевидение, а меня туда не приглашали. Позднее они поняли, что я прав, и замолчали. — В первых рядах моих критиков был Роберт Конквест, чьи цифры репрессированных в 5 раз превышали документальные свидетельства. В целом, реакцией со стороны историков было признание. Сейчас в университетах обучаются уже по моим цифрам.

— До какой степени точны архивы ГУЛАГа, НКВД и т.д., доступ к которым вы впервые получили благодаря Горбачеву?

— Статистика ГУЛАГа считается нашими историками одной из лучших.

— Другими словами, руководители страны точно знали о размерах своих репрессий и числе расстрелянных?

— Да. Сталина регулярно информировали. В каждом случае иcчезновения или побега заключенного поднимались все его досье и вся переписка.

— Вам что-либо известно о том, как Сталин и его окружение аргументировали необходимость подобного насилия и убийств?

— Думаю, что таким образом они хотели отделаться от людей, которые не вписывались в проект строительства коммунистического будущего, а также от тех, у кого был силен инстинкт самосохранения, хотя формально они были ни в чем не виноваты. Это была превентивная мера. Молотов сказал журналисту Феликсу Чуеву, такую фразу, которая говорит о многом: «Мы не ждали, пока нас предадут, мы брали инициативу в свои руки и их опережали».

— Каково ваше мнение, как историка. До какой степени российская история уникально с точки зрения высокой политической смертности?

— Если сравнивать с историей Англии 17 века, Франции 18 века и Германии 19 века, то история уникальна тем, что все это произошло в 20 веке, когда уже была создана сложная интегрированная экономика, которую похоронила революция. Когда в 1920 Герберт Уэллс приехал в Россию, он увидел совершеннейшую дикость: разбирали железнодорожные пути, не было электричества, все разваливалось, а народ умирал от голода и холода. А перед этим — хотя Россия находилась на европейской периферии — она была цивилизованной страной. То есть, чем более цивилизована страна, тем менее желательна революция, принимая во внимание ужасные последствия, которые она за собой влечет.

— Вы хотите сказать, что именно близость к нынешней эпохе, имея в виду более современные средства уничтожения, делает Сталина более опасным, чем Чингисхан?

— Да.

— Имеет ли что-то общее со всем этим коммунизм и идеология? До какой степени имеет смысл для верующего изучать жертвы Католической Церкви, убитые во имя Бога?

— Имеет смысл, поскольку нельзя иметь абсолютную веру в Бога; эта вера конкретна. Все те несчастные, которые были сожжены на костре, умерли за то, что их вера была ошибочной, она отклонялась от нормы и вступала в противоречие с подчинением Папе Римскому. Идеология? Создавалось новое общество, и для строительства коммунистического будущего был необходим новый человек. Те, кого убили в 1937 году, не поддавались изменению. Убивали бесполезных.

— Можно ли обвинять Христа за инквизицию, или Маркса за Сталина?

— Маркс создал свою теорию для Европы, а не для России, и уж, конечно, не для Китая. Ни в одном коммунистическом режиме репрессии невозможны; они возможны лишь там, где есть сильная и жестокая деспотическая власть, например в сталинской России или маоистском Китае. Репрессии как таковые были уже невозможны при Хрущеве, Брежневе или Дэн Сяопине.

— О чем вы подумали, впервые открыв секретный архив ГУЛАГа и узнав, что число репрессированных значительно меньше, чем считалось и говорилось?

— Сначала было удивление. Затем я быстро понял, что на Западе были введены в серьезное заблуждение на этот счет; но несмотря на это, все выводы о террористическом характере режима и репрессиях, которым подвергались люди, остаются в силе. Это важно прежде всего для того, чтобы все это не повторилось.

Источник: /oper.ru/torture/read.php?t=1045689096

Жертвы политического террора в СССР

Из предисловия к 4-му изданию подготовленного «Мемориалом» диска «Жертвы политического террора в СССР».Основные, наиболее массовые категории жертв политических репрессий в СССР:

I.

Первая массовая категория – люди, арестованные по политическим обвинениям органами государственной безопасности (ВЧК–ОГПУ–НКВД–МГБ–КГБ) и приговоренные судебными или квазисудебными (ОСО, «тройки», «двойки» и т.п.

) инстанциями к смертной казни, к разным срокам заключения в лагерях и тюрьмах или к ссылке.

По различным предварительным оценкам, за период с 1921 по 1985 г. в эту категорию попадает от 5 до 5,5 миллиона человек. На нашем диске данная категория репрессированных представлена наиболее широко – их здесь около полутора миллионов.

Чаще всего в Книги памяти, а значит, и в нашу базу данных включались сведения о людях, пострадавших в период 1930–1953 гг.

Это объясняется не только тем, что в данный период осуществлялись наиболее массовые репрессивные операции, но и тем, что процесс реабилитации, начатый в хрущевскую эпоху и возобновившийся во время перестройки, в первую очередь коснулся жертв именно сталинского террора, и прежде всего – жертв террора 1937-1938 гг.

Менее полно в базе данных отражены жертвы репрессий более раннего, до 1929 г., периода: . Самые же ранние репрессии советской власти, относящиеся к 1917–1918 гг. и эпохе Гражданской войны, документированы настолько фрагментарно и разноречиво, что даже их масштабы пока не установлены.

Да и вряд ли вообще могут быть сделаны корректные оценки статистики «красного террора»: в этот период нередко имели место массовые бессудные расправы с «классовыми врагами», что, естественно, никак не фиксировалось в документах.

Цифры, называемые в литературе, колеблются от 50–100 тысяч до более миллиона человек.

К сожалению, по техническим причинам нам удалось подготовить к настоящему изданию лишь около половины собранных НИПЦ «Мемориал» (Москва) сведений о политических репрессиях 1953–1985 гг.

– это около пяти тысяч справок о политзаключенных новейшего периода.

II. Другая массовая категория репрессированных по политическим мотивам – крестьяне, административно высланные с места жительства в ходе кампании «уничтожения кулачества как класса».

Всего за 1930–1933 гг., по разным оценкам, вынужденно покинули родные деревни от 3 до 4,5 миллиона человек. Меньшая часть из них были арестованы и приговорены к расстрелу или к заключению в лагерь. 1,8 миллиона стали «спецпоселенцами» в необжитых районах Европейского Севера, Урала, Сибири и Казахстана. Остальных лишили имущества и расселили в пределах своих же областей.

Кроме того, множество крестьян бежали из деревень в большие города и на индустриальные стройки, спасаясь от репрессий, коллективизации и массового голода, ставшего последствием сталинской аграрной политики и унесшего, по разным оценкам, жизни от 6 до 9 миллионов человек.

III.

Третья массовая категория жертв политических репрессий – народы, целиком депортированные с мест традиционного расселения в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан. Наиболее масштабными эти административные депортации были во время войны, в 1941–1945 гг.

Одних выселяли превентивно, как потенциальных пособников врага (корейцы, немцы, греки, венгры, итальянцы, румыны), других обвиняли в сотрудничестве с немцами во время оккупации (крымские татары, калмыки, народы Кавказа). Общее число высланных и мобилизованных в «трудовую армию» составило до 2,5 миллиона человек (см. таблицу).

На сегодняшний день почти нет Книг памяти, посвященных депортированным национальным группам. В качестве редких примеров можно назвать Книгу памяти калмыцкого народа, составленную не только по документам, но и по устным опросам, и Книгу памяти, выпущенную в Кабардино-Балкарской Республике.

Национальность	Год депортации	Количество высланных (средняя оценка)
Корейцы	1937–1938	172 000
Немцы	1941–1942	905 000
Финны, румыны, другие национальности союзных с Германией государств	1941–1942	400 000
Калмыки	1943–1944	101 000
Карачаевцы	1943	70 000
Чеченцы и ингуши	1944	485 000
Балкарцы	1944	37 000
Крымские татары	1944	191 000
Турки-месхетинцы и другие народности Закавказья	1944	100 000
Итого:	2 461 000

Кроме этих крупных консолидированных потоков в разное время имели место многочисленные политически мотивированные депортации отдельных национальных и социальных групп, в основном из пограничных регионов, крупных городов и «режимных местностей». Представители этих групп, общее число которых установить крайне сложно (по предварительной оценке с начала 1920-х по начало 1950-х годов – более 450 тысяч человек), довольно редко попадают в Книги памяти.

То же можно сказать о приблизительно 400 тысячах депортированных в 1939–1941 гг. с «новых территорий» – из Эстонии, Латвии, Литвы, Западной Украины, Западной Белоруссии, Молдавии.

В нашем издании около 100 тысяч имен этих людей – в основном эти имена выявлены в результате работы Польской программы Общества «Мемориал».

Если же говорить о послевоенных депортациях с этих территорий, то, к сожалению, в публикуемых списках имен этих людей совсем мало.

В публикуемые списки включены справки приблизительно на миллион из них – в основном на «спецпоселенцев» из числа раскулаченных крестьян и представителей народов, подвергшихся тотальной депортации.

Конечно, это небольшая часть от общего числа тех, кто прошел через ад трудпоселков, спецпоселений, трудармий, высылок – всего того, что скромно именуется «административными репрессиями».

Говоря об иных категориях населения, подвергшихся политическим преследованиям и дискриминации, нельзя забывать и о сотнях тысяч людей, лишенных гражданских прав за «неправильные» профессию или социальное происхождение (лишь в Новгородской области в Книгу памяти включена такая категория репрессированных, как «лишенцы»), и о бессудно расстрелянных при подавлении крестьянских восстаний в 1920-е, о расстрелянных без приговоров в тюрьмах в 1941-м, и о расстрелянных на фронте в годы войны по приговорам Особых отделов, о репатриантах (в основном бывших «остарбайтерах» и военнопленных), принудительно работавших в фильтрационных лагерях, и о многих, многих других. Все они лишь в самой малой степени представлены в списках.

Сравнивая 2,6 миллиона справок, собранных нами сегодня, с осторожными и умеренными общими статистическими оценками, мы приходим к печальному выводу: по самым оптимистическим расчетам получается, что нам удалось объединить имена примерно 20 процентов от общего числа жертв государственного террора в СССР. (Говоря об общем числе жертв, мы исходим из трактовки этого термина, вытекающей из Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991.)

Так выглядит итог многолетней работы по собиранию имен, результат работы многих людей во многих регионах. Таков разрыв между статистикой террора и персональной памятью о его жертвах.

А ведь кроме бесспорных жертв политического террора, чьи имена уже оказались или, несомненно, рано или поздно окажутся на страницах Книг памяти, были еще миллионы людей, осужденных за разные незначительные «уголовные» преступления и дисциплинарные проступки.

Традиционно их не считают жертвами политических репрессий, хотя многие репрессивные кампании, которые проводились силами милиции, имели явно политическую подоплеку.

Из сказанного ясно, что в деле восстановления памяти о людях, о каждом в отдельности, мы все еще в начале пути. Главная работа по-прежнему впереди.

Источник: /aillarionov.livejournal.com/868883.html

Политические репрессии в СССР: реальные масштабы и спекулятивные построения

Человеческая жизнь бесценна. Убийство невинных людей нельзя оправдать — будь то один человек или миллионы. Но исследователь не может ограничиваться нравственной оценкой исторических событий и явлений. Его долг — воскрешение подлинного облика нашего прошлого.

Тем более, когда те или иные его аспекты становятся объектом политических спекуляций. Всё это в полной мере относится к проблеме статистики (масштаба) политических репрессий в СССР.

В настоящей статье сделана попытка объективно разобраться в этом остром и болезненном вопросе.

К концу 1980-х годов историческая наука оказалась перед острой необходимостью доступа к секретным фондам силовых ведомств (бывшим и настоящим), так как в литературе, по радио и телевидению постоянно назывались разные оценочные, виртуальные цифры репрессий, ничем не подтверждённые, и которых нам, профессиональным историкам, нельзя было вводить в научный оборот без соответствующего документального подтверждения.

Во второй половине 1980-х годов на какое-то время сложилась несколько парадоксальная ситуация, когда снятие запрета на публикацию работ и материалов по этой теме сочеталось с традиционным недостатком источниковой базы, так как соответствующие архивные фонды по-прежнему были закрыты для исследователей. По своему стилю и тональности основная масса публикаций периода горбачёвской «перестройки» (да и позднее тоже) носила, как правило, резко разоблачительный характер, находясь в русле развернутой тогда пропагандистской антисталинской кампании (мы имеем, прежде всего, в виду многочисленные публицистические статьи и заметки в газетах, журнале «Огонёк» и т. п.). Скудность конкретно-исторического материала в этих публикациях с лихвой перекрывалась многократно преувеличенной «самодельной статистикой» жертв репрессий, поражавшей читательскую аудиторию своим гигантизмом.

В начале 1989 года по решению Президиума Академии наук СССР была создана комиссия Отделения истории АН СССР во главе с членом-корреспондентом Академии наук СССР Ю.А.Поляковым по определению потерь населения.

Будучи в составе этой комиссии, мы в числе первых историков получили доступ к ранее не выдававшейся исследователям статистической отчётности ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР, находившейся на специальном хранении в Центральном государственном архиве Октябрьской революции (ЦГАОР СССР), переименованном ныне в Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).

Комиссия Отделения истории действовала в конце 80-х — начале 90-х годов и уже тогда нами была опубликована серия статей по статистике репрессий, заключённых, спецпоселенцев, перемещенных лиц и т. д.* В дальнейшем и до настоящего времени мы продолжали эту работу.

Ещё в начале 1954 года в МВД СССР была составлена справка на имя Н.С.

(Документ подписали три человека — Генеральный прокурор СССР Р.А.Руденко, министр внутренних дел СССР С.Н.Круглов и министр юстиции СССР К.П.Горшенин).

В документе говорилось, что, по имеющимся в МВД СССР данным, за период с 1921 года по настоящее время, то есть до начала 1954 года, за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием, Военной коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 человек, в том числе к высшей мере наказания — 642 980 (см.: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 9401. Оп. 2. Д. 450).

В конце 1953 года в МВД СССР была подготовлена ещё одна справка.

В ней на основе статистической отчетности 1-го спецотдела МВД СССР называлось число осуждённых за контрреволюционные и другие особо опасные государственные преступления за период с 1 января 1921-го по 1 июля 1953 года — 4 060 306 человек (5 января 1954 г. на имя Г.М.Маленкова и Н.С.Хрущёва было послано письмо за подписью С.Н.Круглова с содержанием этой информации).

Эта цифра слагалась из 3 777 380 осуждённых за контрреволюционные преступления и 282 926 — за другие особо опасные государственные преступления.

Последние были осуждены не по 58-й, а по другим приравненным к ней статьям, прежде всего по пп. 2 и 3 ст. 59 (особо опасный бандитизм) и ст. 193-24 (военный шпионаж).

К примеру, часть басмачей была осуждена не по 58-й, а по 59-й статье (см. таблицу 1).

Источник: /aurora.network/articles/23-istorija-i-filosofija/70478-politicheskie-repressii-v-sssr-real-nye-masshtaby-i-spekuljativnye-postroenija